Сидя на кухне, и не спеша попивая чай, Тиль вспоминала вчерашний день:
Самозабвенная прогулка по вечерним улочкам города, осточертевшего до синих чаек, пёрышки которы плавали, обычно, в кофе из ближайшей забегаловки. Ластящийся сигаретный дым, утром в постели. Застоявшийся кофе, сладенько разбавленный мороженным. И это замечательное ощущение легкости от пережитого, когда не было никаких тянущихся, влажным следом, воспоминаний из прошлого и приятно волнующие моменты дружеских встреч и сумасшедшие аферы, которые тоже, к немалому сожалению, остались далеко там, куда ей не хотелось вернуться.
Невероятно бесполезно прожитый день, однако совершенно приятное, по-юношески раздолбайское время. И все бы так и продолжалось беззаветно-прекрасно, но разболелось сердце. Тиль сначала подумала, что надо пить меньше кофе с кофеином и мечтательно закуривать это сигаретками. Однако, ЭКГ показало почти приличные результаты, врачиха даже не говнялась.
Просто как-то вечером, Тиль зашла в квартиру и обомлела. За столом сидели родители. Как когда-то давно пили что-то алкогольное и одновременно ругали маленькую школьницу Тиль, за то, что она курила дома, ночью, за тот факт, что она вообще посмела взять эту дрянь в руки и как сейчас она помнила злобную, обобщенную речь отца и не сознательно повторяла за ним: "Я никогда не любил "пепельниц", они хотели выделится и наоборот сливались! Я вообще этого не понимаю, после сигареты, как кошки во рту насрали!"
И никакие слова маленькой Тиль их не убеждали, было ощущения, что они ее вообще не слышат, но "усиленно" хотели что-то от нее услышать. Но как же они не могли понять, что ей не нужно было выделится, ей было необходимо привлечь их внимание, пусть самым отвратительный образом, но ей было это нужно.
Внимание получено и получено понятие, что внимание-то ей и не нужно было, ей просто нужно было говорить.